Лев Иванович Расторгуев в 1809 году приобрел несколько Уральских заводов, в том числе и Каслинский. Купил он их не у абы кого, а самого Демидова. Покупка эта придала успешному купцу совсем другой статус. Теперь он стал заводчиком, а ведь когда-то начинал винным откупщиком купца Злобина. Справедливости ради надо отметить, что на Урал Расторгуев прибыл уже купцом первой гильдии. И все-таки владелец заводов звучало уже совсем по- другому. Кроме заводов он владел шахтами, приисками, большими земельными участками. Богатейший человек.
Но заводское дело, по большому счету, так и не стало главным в жизни Льва Расторгуева. В Екатеринбурге он стал одним из лидеров старообрядческой общины, и это занимало его гораздо больше. На Урале старообрядчество имело крепкие и давние корни. Раскол в русской православной церкви произошел в 1653 году при царе Алексее Михайловиче, когда патриарх Никон начал вводить новые правила. Подогрело ситуацию и солнечное затмение 1666 года. Многие тогда подумали, что это предвестник конца света. Начались волнения, но собранный в этом же году Собор решает: все нововведения соблюдать, как истинные. Защитников старой веры проклинают и официально нарекают раскольниками.
Начинаются гонения. Защитников старой веры вешают, сжигают, морят голодом и т.д. Люди, напуганные казнями, бегут по всей России. Они скрываются в брянских и костромских лесах, а позже на Урале и в Сибири. Первые упоминания о старообрядцах на Уральской земле появились в 1684 году. Особенно много их появилось в наших лесах после Стрелецкого бунта. Вторая волна пришлась на развитие на Урале промышленности. Демидовы, Яковлевы, Коробковы и другие заводчики поощряли староверов, скрывали их от властей. Более того, исполнительные, не пьющие, дисциплинированные представители старой веры делают карьеру на заводах, получают образование за границей, и в результате занимают там руководящие должности. Таким образом, Уральские заводы становятся оплотом старообрядчества.
Расторгуев Лев Иванович, как истинный ревнитель старой веры, первое, что сделал, купив заводы, построил в заводском поселке (Касли) часовню. Стояла она на ул. Верхней ( сейчас Комсомольская). Была закрыта в связи со строительством единоверческой церкви. Мысль создать на озере Сунгуль ( название –то какое? Как будто тихонечко колокольчик прозвенел ) монастырскую обитель возникла давно, да собственно, там уже жили в отдельных скитах отшельники. Место для обители было благодатное. Вот как описывает его Тимофеев-Ресовский « Озеро было синим, горы голубые. А по окружающим холмам спускались темно-зеленые рати елей. Пики их блестели на солнце»
И еще « Здесь вода Сунгульского озера очень близко подходит к Вишневым горам, и кажется, что горы вырастают прямо из воды». Так, что монастырь был надежно укрыт Вишневыми горами. Все его строения имели П-образную форму, и были перекрыты одной крышей. На склоне горы были устроены погреба, а рядом стояла часовня.
И даже сейчас на берегу озера Сунгуль сохранились остатки того монастыря, полуразрушенные кельи, колодец, надгробия на старообрядческом кладбище.
Сунгульский монастырь в начале 19 века стал одним из крупнейших центров раскольников Урала. Кстати, у нас их называли кержаками. А знаете, почему? Потому-что много старообрядцев пришло с реки Керженец. Там, на этой реке когда-то была большая община русской старообрядческой церкви. У Сунгульского монастыря связи были по всей России, и поэтому пожертвования поступали и с Сибири, и из Центральной России. Помогали и местные богатые купцы, прежде всего основатель обители Расторгуев и его зять Петр Харитонов. Было у монастыря и собственное хозяйство. Земли его простирались вокруг озера. От санатория «Березка» и до Ближнего Берегового. Если посмотреть на карту, территория не маленькая. В подсобном хозяйстве содержались коровы, птица, возделывались поля. А вокруг монастыря, как я уже писала, жили отшельники. Например, на самом большом острове жил скитник Никодим с семьей. Этот остров сейчас так и называется Большой Никодим.
Скитник Ерема жил на горе, и вот, пожалуйста, сейчас мы имеем гору Еремиха. Та же история с горой Кобелиха, там проживал скитник Кобелев.
Вид на озеро с горы Кобелиха. Говорят, не далеко от кладбища существовал подземный ход, по которому скитники во время облав уходили на остров Никодим или в район Красного Камня.
И если это так, как же на самом деле этот подземный ход им был нужен! Потому, что репрессии против старообрядцев не прекращались никогда. В царствование Николая I борьба с расколом усилилась не на шутку. Вообще эпоху правления Николая I для раскольников можно было бы назвать самой мрачной, если бы не события 17-го года. Девизом политики Николая I было возвысить роль Православной церкви. Вот только любое отступление от официальной церкви, он считал предательством. Ибо неповиновение в вере могло привести к центральной власти. Так и не смог он забыть ужасы декабрьского восстания. Поэтому борьба приняла уголовно- политический характер. Даже попытались пересчитать все монастыри и часовни. Но цифры сильно разнились, потому что, в основном они были тайными. Было принято свыше 500 постановлений и актов по расколу и закрытию монастырей и часовен. На видных староверов оказывали сильнейшее давление. На одних заводили уголовные дела, других заставляли перейти в единоверие ( давление на бизнес). Так и на Зотова, и на Харитонова, главных благодетелей монастыря после смерти Расторгуева, тоже завели дело. Оно было чисто уголовным, но подоплекой была поддержка обоими староверов. В 1837 году они были лишены всех гражданских прав и сосланы в Финляндию. Скит начал приходить в запустение, большинство монахов, напуганных таким давлением, ушло в Сибирь. А на тех, кто остался, завели уголовные дела. Доживать век в ските осталось несколько старцев и стариц.
Но скит не умер, и в 1861 году у него началась вторая жизнь. И прежде всего, это заслуга Митрина Михаила Павловича. Постриг он принял еще в начале 20-х. Когда же началась борьба со старообрядцами, он принял единоверие и поселился не далеко от скита. Возможно там, где сейчас стоит поселок Вишневогорск.
Поставил избушку ,рядом с которой немного позже выросло еще 3 дома. Появились единомышленники. А после отмены крепостного права, они уже сумели отстроить и часовню. Так духовная жизнь в обители возобновилась. Сюда снова потянулись верующие со всех концов России, возобновились и крестные ходы. А в 1900 году произошло еще одно событие. На озере поселились жительницы Каслей Ксенофония, Феодосия и Елена. Позже к ним присоединились Татьяна Людиновская и её сестра Александра, а так же сестры Елены, Мария и Анна. Свою обитель они создали на полуострове, который сейчас называют Монашкин полуостров, или Монашкин мыс.
Руководила обителью Феодосия, помогала Елена. Эта женская община очень быстро заработала авторитет, и многие жители поселка Касли отправляли туда детей для обучения грамоте. Учили девочек пению ирукоделию. Александра Людиновская и Анна Меренкова славились своим мастерством вышивки и изготовлению бисерных икон. Обитель спокойно просуществовала до 1917 года. А потом началось. То, что не сумел сделать Николай I, успешно сделали большевики. В 1921-23 году этот довольно крупный скит разделилися. Феодосия не поверила, что он останется не тронутым, и увела за собой большинство насельниц. Они двинулись в Сибирь. Свои скиты, после всех мытарств по сибирским лесам, они устроили в бассейне реки Енисей. Я не знаю, добралась ли туда рука чекистов, но думаю, что рано или поздно, и там монашек достали. А Сунгульский скит умер не сразу., и к 1926 году стал опять крупнейшим в округе. Там проживало 7 мужчин и 28 женщин. Конечно, он не давал спокойно спать новой власти. Уничтожение монастыря больше напоминало карательную операцию по захвату террористов. Вооруженный отряд НКВД высадился около обители тайно, ночью. Просто приехали, окружили обитель, включили сирены и с криками сдавайтесь стали « обезвреживать опасных преступников», а на деле спящих людей. Того, кто не хотел сдаваться- убивали. Люди в одних рубашках, босиком бросились в лес , в горы. Другие бросались в озеро. И их «… те, кто не мог плыть, цеплялись за лодки, им отрубали руки…». Сумели спастись те , кто убежал голышом в лес, а те кто сразу сдался, были увезены в лагерь Верхнего Уфалея. О их судьбе ничего неизвестно.
Монастырь был уничтожен. Но забыть его невозможно. Место-то намоленное, да и легенд хватает. Вот, например саткинский краевед Александр Шестаков считает, что каменные постройки, которые остались от скита, были построены задолго до старообрядцев, еще в каменном веке. Он считает, что каменный дом очень похож на археологический комплекс Скара-Брэ- поселение эпохи неолита, который обнаружен в Шотландии. Сравните сами.
Все это, конечно, спорно. А еще одна легенда связана со старым кладбищем. Могилы сейчас еле видны, но они есть, и это не дает покоя кладоискателям и гробокопателям.
И, вот по слухам, эти любители поживиться, наткнулись на тело, не тронутое тлением. Они в страхе разбежались кто куда. А вот тело кроме них, больше никто не видел. Недалеко от кладбища есть колодец, выложенный диким камнем. Вода в нем всегда считалась святой. И это уже не легенда. Челябинское Управление культуры Сунгульский старообрядческий монастырь внесли в список вновь выявленных памятников истории и культуры г. Касли. А значит ,он подлежит охране. Проблема в том, что берега озера Сунгуль по-прежнему являются любимым местом препровождения отдыха на природе местных жителей. И, я их понимаю, самой не хотелось оттуда уезжать, такое вокруг умиротворение и покой. Вот, только необходимо понимать, что отдыхая, нельзя разрушать.
